Прошло несколько месяцев после описываемых мной событий. Однажды глубокой ночью дверь моей комнаты заскрипела, и вошла Ли-Минь. У нее не было привычки стучать – особенность характера, с которой мне пришлось смириться. Впрочем, последнее время она достаточно редко наносила мне визиты. Выглядела она, пожалуй, внезапно разбуженной. Свои одеяния, обычно безупречные, в этот раз она явно набросила в спешке; в ее глазах, всегда отлично прятавших ее мысли, я легко мог прочитать беспокойство.

– Ты почувствовал? – спросила она.

– Нет.

– На востоке сработало мощнейшее заклинание. Недалеко отсюда. Нам нужно ехать, учитель, – сказала Ли-Минь. – Что-то случилось.

– Мы можем отправиться утром, – ответил я.

– Неужели ты настолько нуждаешься в отдыхе, старик? – раздраженно спросила она, однако тут же посерьезнела. – Это заклинание Изендры, учитель.

Я промолчал, боясь, что голос подведет меня. Ли-Минь была права.

Мы покинули Святилище Ишари и направились в Лут-Баадур. По календарю была зима – третья с начала бесконечного лета, но ночной воздух был столь же сух и горяч, как и в середине дня, и лишь отсутствие солнца слегка смягчало жару. Казалось, я стоял возле печи стеклодува. С меня градом катился пот, а одеяния липли к телу.

В пути Ли-Минь не произнесла ни слова.

Когда мы прибыли, в Лут-Баадуре царила тишина. Не было слышно ни звука, только привычно свистел ветер, даже в этот поздний час гоня по пустыне песок и пыль, да слабо хлопали на ветру кожи и одежды, висевшие на веревках возле каждой хижины. Фонари все еще горели, но на улицах не было ни души. Однако меня насторожило совсем не это.

Воздух был холоден.

Когда мы въехали в город, по моим плечам и рукам пробежала дрожь. Меня коснулся холодный ветер, которого я так давно не чувствовал, что мое тело поначалу отвергло возможность самого его существования. Я ощутил, как мои мускулы расслабляются, будто легкие прикосновения бриза избавляли их от напряжения, созданного бесконечной жарой.

Ли-Минь создала сферы света и послала их вперед по улицам городка, их слабое мерцание подсвечивало землю и стены домов. Это было чем-то новеньким. Такого заклинания я еще не видел.

– Что это? – спросил я ее.

Ли-Минь проигнорировала мой вопрос. – С воздухом что-то не так, чувствуешь?

– Он холоден, – ответил я.

– Нет, не в этом дело, – сказала Ли-Минь. – Воздух наполнен электричеством. Я ни разу не ощущала его настолько четко, поэтому не знаю, вызвано ли оно заклинанием или чем-то совсем иным. Она замолчала. Я буквально ощущал излучаемое моей ученицей беспокойство.

Ли-Минь устремилась вперед по кривым, постоянно поворачивающим улочкам; я последовал за ней. Тишина в городе была неестественной, даже с учетом времени суток. Навесы, днем защищавшие улицы от солнца, беззвучно трепетали на стихающем ветру. Вокруг не было слышно ни единого звука, кроме наших шагов. В моих ушах тревожно стучало сердце. Мы с Ли-Минь еще некоторое время шли по пустынным улицам, пока, наконец, она не подошла к решетчатой двери одного из домов и толчком распахнула ее.

– Что ты делаешь? – прошипел я, нагнувшись, чтобы последовать за ней внутрь. Хруст грязи под моими сапогами, казалось, можно было услышать с другого конца города.

Я уже было открыл рот, собираясь отчитать ее, и протянул руку, чтобы схватить ее за плечо, когда слова замерли у меня на губах. Казалось, время в этом доме остановилось. За большим столом сидели двое взрослых и ребенок, совершенно не обратившие внимания на наше вторжение. Они были бездвижны и холодны, подобно статуям. Губы женщины были приоткрыты, но слово, что готово было с них слететь, так и не прозвучало. Мужчина, сидевший рядом с ней, обернулся к ребенку, тянувшему руку через стол. Еду, похоже, приготовили и подали совсем недавно, но от нее не исходило тепла. Казалось, лунный свет вытянул из сцены, что предстала передо мной, все цвета и жизнь.

– Что здесь произошло? – прошептал я.

– Точно не знаю, – сказала Ли-Минь, обходя комнату; она изучала невидимые сплетения магических энергий, недоступные моему зрению. – Форма заклинания со временем исчезает. Представь себе попытку определить, насколько сильной была буря, по лужам на земле и оставшимся в небе облакам.

Я вышел обратно на улицу, чтобы не видеть эту жуткую картину. Спустя несколько минут вышла и Ли-Минь.

– Она попыталась охладить воздух, убрав из него жар, но утратила контроль над заклинанием. Холод вырвался на свободу, и воздух замерз.

– «Она»? – спросил я, уже зная ответ.

– Изендра. Я узнала рисунок ее магии, как легко узнаю рисунок твоей. Кроме того, магов, что могли бы решиться применить подобное заклинание, очень мало.

– Как это случилось?

– Ей не хватило сил. Возможно, вначале заклинание сработало, но когда оно набрало мощь, его структура ослабла и рассыпалась, – голос Ли-Минь дрогнул. – Это моя вина.

– Изендра может нуждаться в нас, – промолвил я. – Надо ее найти.

Ли-Минь снова сотворила сферы света, чтобы осветить дорогу. В каждом доме нас встречала одна и та же картина: застывшие фигуры людей и животных – казалось, что мы находимся на неком тихом кладбище. И ни следа Изендры.

Нашли мы ее лишь спустя час. Хижина ничем не отличалась от остальных, но Ли-Минь была уверена – это дом Изендры. Прежде чем открыть дверь, сколоченную из деревянных реек, она секунду помедлила. Я последовал за ней внутрь.

Внутри этот дом отличался от прочих. Если в других домах их обитатели спокойно сидели, лежали или стояли посреди жуткой тишины, то здесь, очевидно, несколько часов назад развернулась ожесточенная борьба. На стенах из глиняного кирпича, там, где их коснулся огонь, были заметны черные следы. Столы, стулья и прочая мебель были опалены и перевернуты; сильно пахло горелым. И здесь даже я ощущал нечто, но не те признаки присутствия магии, что видела повсюду Ли-Минь. Это была некая первобытная, инстинктивная реакция – я почувствовал, как шевелятся мои волосы. Тогда-то мне и открылось то, что я опасался увидеть: тело Изендры, валявшееся, подобно небрежно брошенной кукле. На деревянном полу можно было заметить лужи крови, вытекшей из ран на ее руках и животе. Ее кожа местами почернела, а голова была неестественно вывернута. Пустые глаза смотрели на половицы.

Ли-Минь бросилась к Изендре и опустилась на колени. Она обняла безжизненное тело волшебницы; по лицу ее текли слезы.

– Что здесь произошло, учитель? – спросила она.

Я лишь покачал головой. Мы еще некоторое время провели в молчании, скорбя; наконец Ли-Минь бережно опустила тело Изендры обратно на пол и поднялась на ноги.

– Огонь, что полыхал здесь, был не только волшебным, – сказала Ли-Минь. – Магия заклинания Изендры уже рассеивается, но некая часть того, что я здесь ощущаю, добавилась позже.

– Результаты потери магом контроля над заклинанием могут быть хаотичны и необъяснимы, – промолвил я. – Я не раз видел подобное.

– Ее убила не магия, учитель, – ответила Ли-Минь.

– Возможно. Но именно ее заклинание привело к этому результату. Город уничтожен. Изендра мертва. Кого она защитила? Кого спасла? Ответь мне! – мой голос в неестественной тишине прозвучал куда громче, чем обычно.

– Ты слеп, – сердито ответила Ли-Минь. – Изендра попыталась им помочь. Это лучше, чем все, что ты когда-либо сделал за свою жизнь. Я не буду молча стоять и смотреть на мучения людей. Больше не буду. И уж точно не буду молчать, когда придет время и мир будет нуждаться во мне.

– Придется ли людям заплатить своими жизнями за твою неудачу, как этот город заплатил за неудачу Изендры? Пожертвуешь ли и ты невинными людьми ради своих подвигов? – спросил я.

– Нет, – тихо сказала Ли-Минь.

На доли секунды моя блестящая ученица, казалось, превратилась в ту девочку, которую когда-то привела ко мне Изендра. Я печально смотрел на тело моей давней знакомой; умерев, она казалась непохожей на себя. Более я не произнес ни слова.

Когда настало время идти, Ли-Минь подожгла хижину при помощи одного из своих заклинаний; Изендра, ее бывшая наставница, спокойно лежала на полу. Глаза старшей волшебницы были закрыты; долг ее – выполнен. Огонь набирал силу, пламя вздымалось все выше, и на лице ее выступали и скатывались вниз, подобно слезам, капли воды. Я взял Ли-Минь за руку, уводя от горящего здания.

Глаза Ли-Минь встретились с моими. В них все еще читались печаль и гнев, но сильнее всего в них полыхала мрачная решимость. «Я не потерплю неудачу.»

Мы прошли сквозь безмолвный городок, погрузившись в свои мысли. Осознание того, что скрывалось за стенами каждого из домов, вызывало у меня непомерную печаль. Уезжая, я оглянулся назад, на Лут-Баадур, на его узкие горные улочки, освещенные светом тысяч мерцающих фонарей, постепенно исчезающи в ночи, словно рой светлячков.

Светлячок

Чародейка

Текст в формате PDF